Пинк Флойд. Композиция Marooned. Жаль, 6-ти канал так нормально и не настроил, придется слушать в стерео. Но это временно...
Музыка уносит, дарит какое-то новое дыхание, чувство полета. И не хочу думать об ассоциациях. Сейчас они особенно остры - правда, The Division Bell ассоциируется скорее с концом июня, с дорогой на самом краю города. Во время прошлого визита туда мне та часть показалась застрявшей в 45 - когда немецких и румынских фашистов погнали, улицы кое-как разминировали, осколки и трупы поубирали, да и пошли дальше. Точно такой же душный воздух, причем с каким-то своим эффектом (странно, что у душного воздуха может также быть своя суть). Пустые улициы, как-будто покинутые школы - на фоне пустырей, странно напряженные люди - что неудивительно, учитывая соседство тех районов. Домишки в основном "на земле", разве что где-то на невидимой границе перехода между духом города и духом смерти можно увидеть несколько хрущевок. Мне постоянно вспоминается при лицезрении сего книга "Черновик" Лукьяненко, фрагмент про Землю-1: тот же дух прошедшей катастрофы. Под это гораздо больше подошел бы, пожалуй, Dominion III, но исторически не сложилось. Поэтому - Pink Floyd.
Wearing The Inside Out. Я не любю саксафон, но здесь во вступлении он удивительно уместен, созвучен с гитарными соло. Великолепная, задумчивая, немного грустная атмосфера. А вот следующая, Take It Back, начинает уже дергать, трясти, требовать. Она, кажется, взывает к жизни, к бурлению эмоций, к движению. После нее кощунством будет прослушивание даже самого лучшего дума...
Страсть к получению информации, сиречь любопытство, танцует насмешливое танго перед глазами, вне пределов досягаемости. Что отнюдь не мешает ей периодически заглядывать через плечо, тянуть за уши, нашептывая в них сладкие речи, дергать за размякший язык и наглейшим образом мешать спокойному статису бренного существования, заражая своей чумой. Когда надо, она обернется томной дамой в тенях, проказливой 17-летней девочкой с косичками, мудрой учительницей, гибкой русалкой... Влечет за собой, временами закрывая тебе глаза ладошкой, звонко смеясь и наслаждаясь недоумением и растерянностью на лице. Она может быть и серьезной - напоминает усталую путницу, заночевавшую в лесу: точно так же будет подбрасывать к затухающий костер новые, невесть как добытые дрова. Она не будет смеяться, она серьезно и словно нехотя вручит тебе факел, отправляя в лес за хворостом и словно бы не ожидая твоего возвращения. Но ждать она будет - и даже когда ты придешь, полон разочарования и горечи, ни слова тебе не скажет. Тогда начнется ночь, длинная и беспрбудная - для этой дамы в первую очередь. Но, проснувшись, ты ее не обнаружишь рядом с собой. Горечи положено оставаться наедине с собой. Лишь много позже, когда лес начнет казаться совсем непролазным, а надежда - еще более мертвой, чем раньше, Дама У Огня вернется - солнечным зайчиком, неугомонным, слепящим, зовущим. Она не выведет тебя из леса, не укажет пути, но каким-то непостижимым образом превратит тебя из сломленного, шаркающего и смотрящего в пол зомби в мальчишку, с восторгом тычащегося в разные стороны в тщетных попытках поймать, ощутить, покорить это чувство. И она это знает, и потому всегда возвращается.